1.Лучшие из комедий Шекспира, поражающие нас своей живостью и искрящимся остроумием, были написаны им в первый период его творчества. Это «Сон в летнюю ночь» (1595), «Венецианский купец» (1596), «Много шума из ничего» (1598), «Как вам это понравится» (1599), «Двенадцатая ночь» (1600), «Веселые кумушки» («Винздорские насмешницы») и др.
Однако под покровом этого веселья, являющегося отражением характерной для Возрождения жизнерадостности, Шекспир ставит большие проблемы и высказывает глубокие мысли. В одной из самых ранних его комедий — «Бесплодные усилия любви»—изображается, как король Наварры и несколько его приближенных решают отречься от любви и погрузиться в изучение философии. Но прибытие французской принцессы с ее фрейлинами опрокидывает их планы, так как все они влюбляются в приехавших молодых дам. В этой пьесе Шекспир критикует старое, схоластическое понимание мудрости как чего-то отделенного от реальной жизни. Вместе с тем он высмеивает модный в его время эвфуистический стиль. Шекспир сам отдал дань этому витиеватому стилю, отголоски которого слышатся еще в его трагедиях, но с самого начала Шекспир пытается преодолеть его во имя здоровой естественности и простоты. В конце пьесы один из придворных, Бирон, отрекается от словесной мишуры и клянется отныне быть в выражении чувств простым и правдивым. В другом монологе тот же Бирон вскрывает всю нелепость аскетического отказа от любви ради философии, заявляя, что любовь — лучший стимул к развитию ума. В «Сне в летнюю ночь» утверждаются права свободной, самоопределяющейся любви, которая побеждает отцовскую власть, «древнее право» родителей распоряжаться жизнью своих детей. Действие развертывается на лоне природы, чары которой способствуют влюбленным. Разрабатывая в этой пьесе жанр «масок» (пьес декоративно-фантастического характера), Шекспир вместе с тем его реформирует, заменяя условные фигуры античных божеств образами народных английских поверий (эльфы, проказник Пек), олицетворяющих добрые силы природы. В комедии «Двенадцатая ночь» простодушная и вполне реальная любовь умной и смелой Виолы к Орсино противопоставляется надуманной, слегка риторической страсти Орсино к Оливии. Одновременно высмеивается похожий на пуританина тупой, втайне честолюбивый педант Мальволио, враг беспечного веселья, воплощаемого в образах беспутного, но добродушного и остроумного дяди Оливии, сэра Тоби, ее резвой камеристки и других слуг. «Венецианский купец» выходит за пределы любовной тематики. Два мира противостоят здесь один другому: мир радости, красоты, дружбы, великодушия (Антонио с его друзьями, Бассанио, Порция, Нерисса, Джессика) и мир стяжательства, скупости, злобы (Шейлок и его приятели). Антонио, всегда готовый помочь своим друзьям и ссужающий деньги без процентов, воплощает грезящийся Шекспиру идеал человека деятельного и в то же время гуманиста, восприимчивого к «музыке небесных сфер» (V акт), которая недоступна мрачной душе Шейлока. С этим идеалом глубоко созвучна знаменитая речь Порции на суде о «милости» как дополнении и украшении всякого закона. Фетиш «закона», стоящего на страже буржуазных прав Шейлока, опрокидывается в этой пьесе высшим законом человечности. В то же время диалектичность подхода Шекспира к человеческим характерам проявилась в том, что, изображая «черноту» души ростовщика, он вместе с тем показывает глубокую трагедию Шейлока, которого окружающее общество сделало таким, каков он есть. Шекспировский Шейлок — продукт и жертва, с одной стороны, частнособственнических отношений, господствующих в современном ему обществе, с другой —оскорбительной несправедливости по отношению к евреям этого «блестящего» ренессансного общества, т. е. тех же Антонио, Бассанио и т. д.
Комическое у Шекспира чрезвычайно разнообразно и по своему характеру, и по своей направленности. В его комедиях можно найти целый ряд оттенков комизма — от тонкого юмора до балаганных, на наш вкус иногда грубоватых, но всегда ярких и забавных острот. Очень часто шутки Шекспира выражают просто избыток жизнерадостности. Но нередко его смех служит целям обличения человеческой глупости или пошлости.
2. Веселые комедии. Пьесы Много шума из ничего (1598–1599), Как вам это понравится (As You Like It, 1600), Виндзорские насмешницы ( 1599–1600) и Двенадцатая ночь (1601–1602) созданы в промежутке между завершением трилогии о короле Генрихе и началом сочинения великих трагедий. Эти так называемые «веселые комедии» – триумф Шекспира в области «высокой комедии». Они обладают всеми обязательными чертами жанра: увлекательный сюжет, реалистические персонажи в узнаваемой обстановке и, самое важное, драматический диалог, в комическом свете выставляющий пороки человеческой природы.
Горькие комедии. Пьесы Все хорошо, что хорошо кончается (1602–1603), Троил и Крессида (1602) и Мера за меру (1604) являются своего рода побочными продуктами трагического периода. Три так называемые «горькие комедии» созданы, судя по всему, скорее в интересах труппы Шекспира, чем по его собственному желанию. Все хорошо, что хорошо кончается, возможно, переделка старой пьесы Вознагражденные усилия любви, имеющейся в списке Мереса. Троила и Крессиду трудно отнести к какому-то определенному драматическому типу; издатели Первого фолио открыли пьесой раздел трагедий, но к трагическому тону Шекспира она имеет мало отношения. Две главные ее темы скорее механически соединены, чем связаны. Первая – осада Трои – близка к историческим хроникам; вторая, давшая пьесе заглавие, трактует известный средневековый любовный сюжет. В некоторых отношениях пьеса схожа с модной в то время сатирической комедией. Из трех «горьких комедий» ближе всего к трагедии Мера за меру. Сходство неудивительно, поскольку написана пьеса в 1604, в том же году, что и Отелло, и сюжет Шекспир нашел в том же итальянском сборнике Hecatommithi (Сто историй), откуда взят сюжет Отелло. Обе пьесы были сыграны при дворе в декабре 1604, и вполне возможно, что написать комедию Шекспира попросила труппа, чтобы уравновесить впечатление от трагедии. Счастливым разрешением трагического конфликта с помощью комедийных средств Мера за меру предвосхищает трагикомедии последнего периода творчества Шекспира.
Трагикомедии. Часто отмечают поразительную перемену в последние годы творчества Шекспира. Выдвигались разные объяснения: упадок здоровья из-за перенапряжения, стремление заняться новой областью драматургии, реакция на вкусы нового театра «Блэкфрайерз». Его зрители, образованные и с более высоким социальным положением, чем в «Глобусе», к тому времени уже восхищались блестящими трагикомедиями Бомонта и Флетчера, и поздние пьесы Шекспира, так называемые «сказочные», принадлежат к тому же жанру. Перикл, князь Тирский (ок. 1608) – связующее звено между трагедиями и поздними пьесами. Она переделана Шекспиром из старой пьесы, попавшей в руки его труппе. Переделками чужих пьес он не занимался с Укрощения строптивой десятью годами ранее, и его готовность к такой работе, возможно, свидетельствует о накопившейся усталости; есть и другие примеры его соавторства в этот период. Цимбелин (1609–1610) был, по-видимому, первой пьесой, которую Шекспир написал для постановки в «Блэкфрайерз», и она в точности отвечает вкусам тамошнего зрителя – романтическая история добродетели в беде, полная приключений, эффектных и неожиданных поворотов сюжета. На сцене пьеса всегда имела успех. В 1634 она была сыграна при дворе, и король Карл остался ею «очень доволен». Зимняя сказка (1611) удачнее, чем Цимбелин, – Шекспир уже овладел приемами трагикомического жанра. В соответствии с жанровыми требованиями пьеса полна театральных эффектов и неожиданностей. Самый большой сюрприз прибережен под конец, когда статуя умершей женщины оживает, одаряя всех прощением и лаской, – театральный эффект, наверное, особенно впечатляющий при неярком свечном освещении «Блэкфрайерз». Этот шедевр трагикомического жанра в точности отвечал вкусам аудитории, для которой был сочинен. При дворе пьеса была сыграна не менее шести раз до закрытия театров. Буря (1611), последняя из этой группы и, видимо, последняя самостоятельная пьеса Шекспира, – произведение уникальное; ничего похожего нет ни у самого Шекспира, ни вообще в елизаветинской драме. Обычно ее относят к поздним «сказкам», но она отличается от Зимней сказки даже больше, чем та – от Цимбелина. Характерных для трагикомедии увлекательной интриги, неожиданностей и превращений мало. Очевидно, Шекспир хотел предложить зрителям что-то похожее на великолепные придворные «маски» – зрелище с танцами и песнями, в котором простой сюжет оживлен проказами комических персонажей и появлением обаятельных героев.
3. 3. Анализ сюжета ранней комедии «Бесплодные усилия любви» позволяет примерно определить время ее возникновения. В отличие от большинства других пьес Шекспира комедия не представляет собой обработки какой-либо готовой фабулы. Да фабулы в ней, в сущности, и нет. Что же касается фона, на котором развертывается действие, то он навеян историческими фактами и персонажами. Место действия комедии - Наварра (на юге Франции), герой ее - никогда не существовавший король Фердинанд, в котором нетрудно узнать популярного в эпоху Шекспира Генриха Наваррского, вступившего в 1589 году на французский престол под именем Генриха IV. Выступающие в пьесе приближенные короля - Бирон, Лонгвиль, Дюмен - также являются историческими лицами, игравшими видную роль в политических событиях 1581-1590 годов. Маршал Бирон и герцог Лонгвиль были соратниками Генриха во время "религиозных" войн, а герцог Дюмен (de Mayenne) - его политическим врагом, одним из вождей Католической лиги. Что касается французской принцессы, то в ней нетрудно узнать Маргариту Вадуа, сестру королей Карла IX и Генриха III, первую жену Генриха Наваррского, с которой он расстался после организованной в день их свадьбы католиками резни Варфоломеевской ночи (1572). Осенью 1578 года Маргарита, якобы для примирения с мужем, совершила поездку в местечко Нейрак, где Генрих жил уединенно в кругу своих приверженцев. Приезд Маргариты вызвал ряд блестящих празднеств, служивших прикрытием для политических интриг, которые являлись главной целью поездки Маргариты.
Итак, при всей своей галантной условности фабула пьесы имеет реальную основу исторических фактах, являвшихся злободневными в 1590-1591 годах, когда внимание всей Европы, а в особенности Англии, было устремлено на французские события. Королева Елизавета была союзницей Генриха и помогала ему в борьбе против Лиги. В октябре 1591 года граф Эссекс отправился во главе английской армии в Дьепп и вместе с маршалом Бироном действовал против Руана. В это время интерес английского двора к борьбе гугенотского короля за власть достиг своего апогея. В следующем году граф Эссекс вернулся в Англию, а вслед за тем Генрих парализовал происки папы, поддерживавшего Лигу, своим переходом в католичество (1593). Это ренегатство разгневало Елизавету, и Генрих сразу утратил свою популярность в Англии. Таким образом возникновение первой редакции комедии можно с большой вероятностью отнести к 1590-1591 годам, а окончательную обработку ее - на основании стилистических признаков - скорее всего к 1594 или 1595 году.
В чем состояла эта переработка, мы можем лишь догадываться. По всей вероятности, дело свелось главным образом к вставкам в IV и V акты разных дивертисментных номеров (маскарад "московитов", интермедия "Девять героев" и т. п.), предназначавшихся для увеселения придворной публики. Отсюда непомерная длина этих двух актов по сравнению с первыми тремя, совсем короткими.
По своему построению и стилю "Бесплодные усилия любви" являются, формально рассуждая, типичной пьесой придворно-аристократического театра. Она приближается к тому жанру галантно-любовных, аллегорических или пасторальных представлений, которые назывались в Англии "масками" и являлись излюбленным украшением придворных празднеств. Весь последний акт комедии сего любовными поединками, дивертисментными номерами и ряженьем вводит нас в атмосферу придворных маскарадных представлений.
Основная ситуация комедии - создание группой молодых образованных вельмож философской "академии" с полным отрешением от житейских забот и сердечных страстей уводит нас в ту же среду. Италия позднего Возрождения была полна такого рода "академиями", где дебатировались и излагались в стихах и прозе всякого рода морально-философские вопросы, проблемы любви, пристойного жизненного поведения. Европейскую славу приобрел сборник таких бесед, происходивших в герцогском кружке г. Урбино, записанных
Бальдассаре Кастильоне, озаглавленный "Придворный" (1528). Подобные
"академические" заседания происходили и при дворе французского короля
Генриха III (ум. в 1589 г.). Были такие кружки и в Англии - например кружок,
собиравшийся в 1592 году в доме сэра Уолтера Роли, или другой,
группировавшийся вокруг покровительствовавшего Шекспиру Саутгемптона и его
друга Эссекса. Дошло сведение, что граф Нортемберленд, патрон многих ученых
и поэтов, в том числе, по-видимому, и Марло, написал этюд, в котором
доказывал несовместимость любви с наукой. Вообще вопросы о природе любви, о
ее правах и возможностях - конечно, любви "возвышенной", в плане
платонического мировоззрения - волновали всю "философствующую" Европу XVI
века.
Для задуманной им картины Шекспир использовал материал и краски весьма
различного происхождения. Одним из источников послужило ему творчество
драматурга Лили, создателя эвфуистического стиля, затейливого и
утонченно-изящного. Влияние Лили проявилось не только в стиле, но и в
построении комедии и ее сюжетных ситуациях. В композиции пьесы царит четкая
симметрия. Она сказывается и в распределении персонажей (с одной стороны -
король с тремя придворными, с другой - принцесса с тремя дамами) и в
построении отдельных сцен и диалогов, состоящих из правильно чередующихся,
точно соразмеренных реплик. Рисунок диалога имеет четкость балетных фигур и
как бы подчиняется правилам светского этикета. Сюда присоединяется
правильное чередование сцен верхнего и нижнего плана - лирических и
буффонных. Введение параллельной интриги низшего плана, как бы пародирующей
основную, - тоже излюбленный прием Лили. Отдельные ситуации комедии также
имеют свои прототипы в изящных комедиях Лили - "Сафо", "Мидас", "Метаморфоза
любви" и особенно "Эндимион", в котором мы находим прототипы испанца Армадо
и его пажа Мотылька.
Другим источником - именно для персонажей низшего плана - послужила
очень привлекавшая молодого Шекспира итальянская комедия дель арте. Здесь на
первом месте стоит долговязый дон Адриано де Армадо, напоминающий
излюбленный в итальянской комедии тип Капитана, находящийся в родстве с
плавтовским "хвастливым воином". Подобно итальянскому Капитану, Армадо -
испанец, и карикатурная фигура его должна была казаться особенно
злободневной в годы ожесточенной борьбы между Англией и Испанией. Самое имя
причудливого испанца напоминало публике о разгроме "Непобедимой Армады"
английским флотом (1588). Заметим, однако, что дон Армадо имеет у Шекспира
очень мало национальных черт; он совсем не пользуется иностранным акцентом,
и самый стиль его речей не носит отпечатка причудливой напыщенности,
характерной для Капитана итальянской комедии. В основе его стиля лежит
скорее велеречивый педантизм, лишенный, однако, южного колорита.
Такой же традиционно комической фигурой является педант Олоферн, имя
которого восходит, по-видимому, к "великому ученому софисту, именуемому
господин Тубал Олоферн" из знаменитого романа Рабле. Но вместе с тем он
имеет общие черты и с весьма популярным в итальянской комедии типом Педанта,
или Доктора. Однако, в отличие от последнего, Олоферн - карикатура не на
ученого юриста, а на школьного учителя, вследствие чего он и
разглагольствует преимущественно на темы из области грамматики и филологии.
Олоферн - хронологически первый тип педанта на английской сцене. Дополнением
к нему является священник Натаниэль, его почитатель и подражатель.
К этим основным комическим типам присоединяется ряд буффонных
персонажей, которые, хотя и имеют известную связь с масками итальянской
комедии, все же в гораздо большей степени восходят к народной английской
основе, к бытовым крестьянским театрализованным типам. Таков шут Башка,
который при известном сходстве с типом "второго Дзанни" заключает в себе
достаточно национальных черт и должен быть рассматриваем как тип английского
клоуна. Его достойным партнером является другой клоун, констебль Тупица.
Наконец, предмет вожделений Башки и дона Армадо крестьянка Жакнета
представляет собой яркий тип здоровой и жизнерадостной английской
крестьянки, чуждой ухищрений и изворотов светского обхождения и, при всей
своей простоте, в душе посмеивающейся над ними.
Но все перечисленные элементы пьесы, все эти великосветские и
итальянские влияния - лишь материал, которым Шекспир воспользовался совсем в
других, противоположных целях. Подобно тому как позже, в "Сне в летнюю ночь"
и в "Как вам это понравится", предлагая сходный материал в весьма с виду
привлекательном, как бы опоэтизированном виде, он, по существу, его
развенчивает, - так и здесь уже он противопоставляет ему правду живых и
естественных чувств.
Псевдоисторическая костюмерия и аристократическая декоративность
послужили Шекспиру лишь поводом для утверждения самых передовых идей и
реального чувства жизни. Изысканность придворных персонажей пьесы изобличает
сама свою пустоту, и эвфуизм их стиля и чувств незаметно переходит в пародию
на него. В пьесе высмеивается попытка молодых эстетизированных фантазеров
уйти от жизни, от действительности в абстракцию, в пустые претенциозные
бредни. Жизнь опрокидывает их нелепый замысел, и все их философические обеты
летят кувырком с приездом принцессы и ее подруг.
Так же плачевно заканчиваются и другие, едва намеченные интриги пьесы.
Выспренний дон Армадо позорно оттеснен в его любовных искательствах
грубоватым, но житейски неглупым шутом Башкой, а "премудрые" Олоферн и его
дружок сэр Натаниэль, добродушно высмеянные персонажами верхнего плана,
стушевываются и бесследно исчезают из пьесы.
Рупором идей Шекспира в этой комедии является самый умный, самый живой,
самый привлекательный из ее персонажей - Бирон. Непринужденная веселость,
яркость, правдивая жизненность его речей и жестов проходят красной нитью
через всю пьесу, начиная с первой сцены (у Шекспира почти всегда очень
важной), где он потешается над "заповедями", которые ему пытаются навязать,
и кончая двумя его блестящими монологами (V, 2), резюмирующими весь смысл и
содержание пьесы.
В первом из них (примерно в середине сцены) он отрекается от всякого
притворства и жеманности, призывая к простоте, к естественности как самих
чувств, так и их выражения. Острыми и точными, притом горячими, идущими от
души словами он отвергает всякий эвфуизм и вычуры, высмеивая их весело и
жестоко.
Во втором (к концу пьесы) - Бирон произносит вдохновенное славословие
любви, которую его легкомысленные сотоварищи хотели изгнать из своей жизни,
заменив абстрактным мудрствованием, холодной метафизикой. Нет, любовь к
женщине и есть единственный живой источник всякой мудрости, всякого знания.
Это главный светоч человека, истинный огонь Прометея.
Мысль эта в теоретических рассуждениях XVI века была широко
распространена. Восходя к идеалистической концепции любви у трубадуров,
подхваченная всей школой "сладостного нового стиля", включая Данте, она
получила новое и пышное развитие в неоплатонической философии позднего
Ренессанса. Но дело не в теоретической формулировке ее, а в наличии
реального переживания, живого и глубокого внутреннего опыта, с которым она
связана. Бирон - тот из всей компании, который способен наиболее искренне и
пылко чувствовать. И отсюда его огненные слова, пламенная вера в то, что он
говорит. А говорит он, в сущности, о торжестве жизни, о правде чувства, о
радости реальной действительности, перед которой должны скрыться все
метафизические призраки.
Пьеса как будто бы не имеет развязки. Согласия на брак ни одна из
четырех красавиц не дала, и все они потребовали отсрочки на один год. Но,
собственно говоря, это и есть вполне удовлетворительная развязка,
заключающая в себе очень важную и интересную мысль. Счастье не падает
человеку само в руки. Нужно его заслужить, нужно суметь стать достойным его.
Молодые метафизики только что предавались смешным бредням. Теперь они должны
проверить свои внезапно вспыхнувшие чувства, должны стать людьми
по-настоящему простыми и верными. Счастье - не формула, а путь, и они должны
показать себя способными идти по этому пути. Но, как всегда в комедиях
Шекспира, мысль эта выражена без всякой назидательности, а в легкой,
юмористической форме разных шутливых заданий, даваемых красавицами
влюбленным в них юношам.